«Вперед в прошлое» - так называлась трехчасовая концертная программа Розенбаума в Смоленске. Его мужская проза под гитару давно стала классикой авторской песни. Отчего-то не хочется применять к творчеству Розенбаума пресловутое слово «шансон», но раз уж привыкли - извольте. «Петь Розенбаума» - это давно столь же устойчивое и само по себе очень весомое словосочетание, почти как «петь Высоцкого», «петь Окуджаву». Сколько в этом порванных струн, запутанных судеб и чего-то настоящего, подлинного, честного и живого. Нерв творчества Розенбаума все так же натянут до предела и не знает покоя. Он все так же остро отзывается на все «травмы» современности. «Все ответы на ваши вопросы - в моих песнях», - говорит он и закуривает. За пятнадцать минут общения перед концертом мы узнали о барде очень много - и в то же время почти ничего…
- Когда-то вы всерьез занимались боксом… Блестящая спортивная карьера, наверное, могла бы быть? - Она не блестящая, она нормальная. Я просто занимался спортом, боксом. До определенного момента, пока возраст позволял.
- Можно ли сказать, что вы пожертвовали спортивной карьерой ради сцены? - Нет. Такой дилеммы никогда не возникало. Скорее, мне в определенный момент пришлось выбирать между профессией врача и сценой - это правда. А вот между спортом и медициной - никогда. Да и как? Ведь в то время и профессионального спорта как такового не было…
- Приходилось применять боксерские навыки в жизни? - Само собой. Я же мальчик, а не девочка. Приходилось и драться. Но, с другой стороны, я не знаю ни одного боксера и тренера, которые не говорили бы своим воспитанникам, что применять на улице кулаки не надо. Потому что спортсмены ими чересчур хорошо владеют.
- В советское время вам, наверное, досталось от КГБ? - Доносы были всякие. Вызовы по этим доносам. Тогда человек не мог говорить больше, чем позволяло государство. Были достаточно серьезные моменты, которые могли закончиться плачевно... но мне попадались хорошие люди в кабинетах. Да-да, в КГБ - куда меня вызывали неоднократно. Там ведь не только сволочи, но и хорошие, умные люди работали тоже... Которые понимали, что такое советский человек и несоветский человек. Я был советский человек. Я и сегодня такой. Когда говорю резкие вещи и пою резкие песни, никто не сомневается в моей любви к родине.
- Ваш концертный «забег» неизменно длится три часа. Зачем столько? Другие артисты часто едва ограничиваются часом общения с публикой… - Я еле успеваю высказаться за эти три часа. Это во-первых. Во-вторых, народ никогда не говорил, что это долго. В-третьих, я уважаю свою публику. Я не дарю ей свое искусство - ни в коем случае… Ненавижу, когда так говорят, это дешевый пафос. Не надо ничего дарить на самом деле. Я - отдаю. Мы же любим смотреть, как другие хорошо работают, но не очень любим хорошо работать сами. Я просто стараюсь работать хорошо.
- Раньше, лет 15 назад, люди, чтобы услышать и увидеть ваши выступления, в буквальном смысле гроздьями висели на деревьях у концертных площадок, потому что не хватало мест, переписывали ваши песни с кассеты на кассету. Сейчас все не так. У вас хорошая касса, но некоторых артистов, намного менее талантливых и профессиональных, теперь буквально носят на руках. Раскупают баснословно дорогие билеты - на всю эту ничем не наполненную музыкальную «пустоту»… Вам не обидно? - Мне не обидно. Но я, как профессиональный музыкант, иногда жалею сегодняшнего слушателя. Потому что теперь все очень «конъюнктурно» и «ширпотребно»! Я никогда не брюзжу, я не брюзга. И проблема отцов и детей - не моя тема. Но даже танцевальная музыка моей молодости (а у каждого поколения, понятно, своя дискотека) была куда умнее: у нас были «Битлы», у нас был настоящий рок-н-ролл, блюз. Мы танцевали под Uriah Heep, Pink Floyd - все что угодно, на любой вкус. А сегодня это тупое «унц-унц-унц-унц». Жалко уши! Не говоря уж о головах. И сейчас я с большим удовлетворением замечаю, что все больше молодежи приходит на мои концерты. Если когда-то раньше эта молодежь была какая-то физматовская, филфаковская, физфаковская, не самые красивые девушки и не самые «оторванные» мальчики-ботаники, то сегодня молодежь у меня на концертах совсем разная. Потому что устали, надоело. Генетику все равно не изменишь. Ну, потанцевали, ну год, ну два… Но не 22 или 30.
- Лучше вас пока еще никто не сочинил песен об Афганской войне. Вы сами не раз ездили на войну. Что скажете об этом? - Я плохо разговаривал с людьми в это время - мне просто не хотелось. Но ощущения… Война. Со всеми вытекающими. Люди, пришедшие оттуда, - они плохо привыкают к мирной жизни. Они и рады, но привыкают плохо. Это не только после Афгана, это после любой войны. Так же приходили с фронта наши отцы, с Великой Отечественной. Так же приходят сегодня дети из Дагестана и Чечни. Война ломает психику... очень сильно. Даже если ты, к примеру, лично никого не убил (что редко бывает) - все равно ломает. Но, как ни странно, в войне есть свои положительные вещи. Это дружба, взаимовыручка, отсутствие двойных стандартов, которых полно в современном обществе. Подлости гораздо меньше, чем в миру. Поэтому очень часто люди, пришедшие с войны, хотят на нее обратно. Как ни странно казалось бы. Нет, это не привычка убивать. Их тянет к тем человеческим отношениям. Потому что бывшего воина отечество как правило встречает более чем прохладно и не спешит ему отвечать взаимностью. Кстати, с «афганцами» я общаюсь до сих пор и постоянно.
- Вы - певец Петербурга, не устаете воспевать родной город. Но все-таки вы петербуржец или ленинградец? - Я из Ленинграда, Петербурга, Петрограда. Но по духу я все же ленинградец. Не потому, что очень люблю В.И. Ленина, а потому, что родился, вырос и лучшие годы провел в Ленинграде. Впрочем, главная причина в том, что мою жену звать Лена. Но это не значит, что я не рад, что моему городу вернули его историческое название. Моя бабушка была санкт-петербурженка. И мои внуки. Хотя вот дочка - она ленинградка.
- Если бы вы могли выбирать время, эпоху, в которой можно было бы поселиться, куда отправились бы… - Ну, об эпохах я могу судить только теоретически, я там нигде не был, не знаю. В каждом времени, эпохе по-своему интересно. Но лично мне было очень уютно во второй половине XX века. Это была моя страна, моя молодость. Все люди больше всего дорожат временами своей молодости. Они самые-самые...
- Чего еще вы не попробовали в жизни, но хотелось бы? - В космос полететь. Но это вряд ли: туда в моем возрасте не берут. А чтобы полететь туристом, нет таких денег. Чтобы полететь исследователем и просто публичным человеком? Даже если бы меня взяли, несмотря на мою приличную физическую форму, я бы не прошел тренировок. Впрочем, космос уже сам приходит к нам.
- О чем мечтаете? - Как все люди, мечтаю о личном счастье, о счастье страны, чтобы были здоровы родные и близкие, чтобы внуки выросли хорошими людьми. Написать еще много того, что бы устраивало меня самого и дай бог - людей.
