Встречали мы 2015-й с пармезаном, моцареллой и хамоном, а провожать будем белорусской колбасой и российским сыром, который стоит сейчас, как итальянский пармезан. Осенью 2014-го, когда еще только началось санкционное движение и по всем российским каналам говорили о пользе импортозамещения для нашей экономики, я решила проверить реальность этих слов - у нас в Смоленской области. Куда взять командировку?... Положила перед собой карту области, закрыла глаза и – буквально пальцем в небо - попала в Руднянский район. Решила проверить в отдельно взятом районе – как живут люди, какие предприятия и фермерские хозяйства там есть и как они могут помочь выжить нашей большой стране в условиях бесконечных санкций…

Назад в прошлое

Во времена СССР Руднянский район был очень важным звеном всей экономики страны Советов. В поселке Голынки Руднянского района функционировал один из немногих в стране стекольных заводов. На котором производили градусники и термометры для медицины и огромных предприятий. А еще - все колбы для лабораторий в стране делались на этом заводе. Тут же функционировал цех, где выращивались искусственные кристаллы, гранаты, фианиты, лейкосапфиры. Камни использовались как для украшений, так и для технических целей - например, в механизмах производственных машин. Стекольный завод был градообразующим предприятием, на работу туда съезжались специалисты со всего СССР. На полях руднянского края росли лён, кукуруза, овес, рожь, пшеница. В районе было 5 совхозов-миллионеров, один из которых находился в деревне Казимирово, другой - в деревне Ударник. Где располагались остальные - выяснить не удалось. Наверное, потому что сейчас не то что колхозов – даже деревень этих уже не существует. А тогда в районе существовало 223 населенных пункта, в каждом из которых было свое хозяйство: минимум коровник, максимум крупный завод. В городе Рудня функционировал молочноконсервный комбинат (молокозавод), где производили ту самую «руднянскую сгущенку», которую любили все дети Союза. Кроме этого на заводе делали детское питание, консервированное сгущенное молоко, просто консервированное молоко, консервированные сливки и консервированные сливки с какао. А молоко для всего этого консервированного изобилия собиралось из деревень края, по которым курсировали машины с надписью «Молоко». К концу дня эти машины привозили на комбинат около тонны. Можно предположить, что в этом крае этого натурпродукта было с переизбытком - если именно тут построили молочный комбинат. Этот же комбинат изготавливал приправы. К слову сказать, на Руднянском молочном комбинате работал после войны тот самый Михаил Алексеевич Егоров, Герой Советского Союза, который водрузил Знамя Победы над рейхстагом в Берлине. Окончив в 1954 году партийную школу в Смоленске, он поступил на работу в Руднянский молочноконсервный комбинат, где трудился станочником в жестяно-баночном цехе вплоть до 1975 года. 20 июня 75-го он трагически погиб в автомобильной аварии… 

В городе Рудня успешно работал пищекомбинат, который изготавливал сок и яблочное пюре из колхозных яблок, а также солянку из капусты и лесных грибов. Был в этом городе и колбасный цех, который всю область обеспечивал колбасой. Теперь только из старых советских газет можно узнать, какая она была вкусная и что считалась деликатесом. Как только колбаска появлялась в магазинах - ее тут же раскупали. Неудивительно, что Руднянский район был мощным звеном в экономике региона тех лет. Прошлых лет.

Наши дни

Но вернемся к моему путешествию. Перед поездкой в Руднянский район я проверила все данные о предприятиях, которые собиралась посетить, в Интернете. Выяснилось, что Голынковский стекольный завод закрыт. Точнее, сейчас он называется по-другому. 

А, к примеру, руководство молочной фермы «Рутовечь» Руднянского района привлечено к административной ответственности. Как показала проверка Управления Россельхознадзора, на ферме и в ее помещениях отсутствуют объекты, которые препятствовали бы занесению и распространению инфекций. Также было выяснено, что на ферме не ведется контроль качества мойки и дезинфекции оборудования, что уже успело не лучшим образом отра-зиться на качестве и безопасности производимой продукции. Единственное предприятие, о котором была более-менее подробная информация в Интернете, более того, имелся даже собственный сайт - бывший пищекомбинат. Который, по данным из Интернета, сейчас производит джемы и газированную воду. 

Своими глазами

Первое, что я увидела, когда мы въехали в Руднянский район, - это огромный завод, стоящий на трассе в поселке Голынки. Величественное сооружение оказалось тем самым стекольным заводом. Внутрь я так и не попала, но от местных жителей узнала, что завод не работал с конца 90-х. Но с 2005-го начинал функционировать. Только не как огромное государственное предприятие: цеха на заводе выкупили частники. Один частный цех производит бытовые термометры. Другой - принадлежит гражданам Беларуси, которые там выпускают запчасти для своих машин. Один из цехов, как и когда-то в СССР, набирает обороты по выращиванию искусственных кристаллов. Полупроводниковые кристаллы – искусственный сапфир или сапфировое стекло – используются в микроэлектронике, медицине, космической, военной и гражданской технике. Синтетические сапфиры применяются для создания прочных стекол, например, пуленепробиваемых, или стекол для научного оборудования. Кроме того, сапфировое стекло используют для производства современных коммуникаторов и смартфонов.

Многие цеха до сих пор не работают. Несмотря на то, что что-то работает в этом большом заводе, выглядит он весьма пустым и покинутым. Огромная машина, которая бы могла приносить прибыль государству, сейчас среди всеобщего развала подает слабые признаки жизни. И частично работает для укрепления не нашей, а белорусской экономики.

Следующим пунктом была деревня Плоское, где меня ждала встреча с местным фермером Николаем Озолиным. Озолин - местная, руднянская знаменитость, больше 20 лет трудится на родной земле, его стада насчитывают более 200 голов скота. Но первым в деревне нас встретил некто Андрей - судя по всему, большой любитель уйти от реальности при помощи спиртного. Он рассказал нам всю «правду» и про местного священника, который уехал жить в Голынки и на доске объявлений в деревне оставил свой номер мобильного телефона, если вдруг кому-то срочно понадобятся его услуги; и про ренессанс колхоза; и про то, как ему самому надоело жить в Смоленске и он продал там свой большой дом и переехал жить в деревню. Андрей жил в деревне и работал помощником у того самого фермера. На самом деле Андрей и его жена Катя тут оказались не совсем по своей воле. Кто-то за бесценок выкупил их дом в Смоленске, а взамен дал им домик в деревне Плоское, где они живут уже лет пять. Когда подъехал внедорожник Николая Озолина, Андрей сказал мне: «Жди здесь». И пошел навстречу фермеру. Пожав ему руку и ничего не сказав, удалился на скамейку под плетеным забором и закурил. Оговорюсь, что Андрей, конечно, к моему исследованию отношения никакого не имеет. Пьющие, особенно ничем не занятые, побитые жизнью персонажи, к сожалению, сейчас самые часто встречаемые люди на селе. Работать на земле некому, в массе своей, в отличие от советских времен, работоспособные люди в деревнях либо уезжают в город на работу, либо пьют и работать на земле не желают.

 Николай Озолин почти четверть века трудится на своей земле, не покладая рук. Сейчас его дочь заканчивает сельхозакадемию в Смоленске, и он надеется передать ей свое дело. Мы долго ходили по его владениям, недостроенным коровникам и полям, где фермеру приходится все делать самому. Область никак не помогает, он каждый год надеется на помощь, но она всегда достается кому-то другому. Как, например, недавно:  некоему гражданину Грузии, который, судя по слухам, когда-то был министром экономики в своей стране, а теперь приехал жить в Руднянский район и скупил там все, что можно было скупить. Фермы, земли, предприятия - на развитие которых брал кредиты у нашего государства. Но, судя по всему, так ничего и не развил. 

Что касается Озолина - тот наотрез отказывается брать кредиты. Считает, что они его задушат, да и ненормально это - столько сил и средств годами вкладывать в землю, чтобы потом еще и в долг брать. Поголовье скота у фермера большое и проблем великое множество. Мы шли по коровнику, когда я увидела большую деревянную дверь, у которой стоял маленький ягненок - символ этого года, кстати. Я открыла дверь, чтобы сфотографировать это милое существо. Но за дверью оказалось около 100 овец, которые, увидев открытую дверь, понеслись к выходу. Только удержавшись за косяк двери, мне удалось устоять на ногах. Но мои сапоги, к сожалению, этой бури и натиска не выдержали…  

- Вы спасли овцу. Одну из них собирались зарезать. А вы дверь открыли… - серьезно сказал фермер.

- Как зарезать? Вы что, их убиваете?

- А что с ними еще делать? 

- А как же шерсть?

- А шерсть у наших овец очень теплая - ни в какое сравнение с турецкой не идет. Вот у жены платок есть - в любой мороз согреет. Только собирать шерсть с них нет смысла - она никому не нужна, в магазинах только турецкая. Я бы с удовольствием стриг овец… Лён наш тоже больше никому не нужен. Тут были огромные поля. Теперь уже их не засаживают - лет 15 как. Лён в стране китайский. Ну, и из Беларуси...

- Как вы думаете, вы дождетесь помощи? Импортозамещение в стране, санкции…

- Да вы что, какой помощи? Нам жрать скоро будет нечего. У меня люди работают, их покормить надо. Раньше самая простая еда мне была по карману, а сейчас цены растут и мне уже элементарно прокормить рабочих дорого. 

- А что же вы, столько лет выживаете и не бросаете свою фермерскую деятельность?

- Я вам анекдот расскажу. Сидят два червяка - отец и сын. Сын спрашивает: «Папа, а почему кто-то живет в мясе, кто-то в яблоках, а мы в дерьме?» «А Родину, сынок, не выбирают», - отвечает папа.

Фермер Николай Озолин не выбирал свою родину, в Руднянском районе жили и его деды, и его родители, и он просто продолжает жить и работать там, где родился. Он пережил лихие 90-е, и сейчас никакой помощи не ждет. Просто работает. 

Когда мы прибыли в Рудню - первым делом отправились на молочный завод. Но там директор отказался со мной разговаривать, объяснив это тем, что надо было заранее договариваться о встрече. А ты попробуй еще найти их контакты – та еще задачка…  

Тем не менее мне удалось узнать, что сгущенное молоко тут все еще делают, правда, говорят, что оно уже не такое вкусное, как когда-то. На заводе уже год как работают цеха по изготовлению консервированного горошка и кукурузы. Руднянский молочный завод не только существует, но еще работает. По дороге из Рудни в деревню Казимирово нам встречались огромные неубранные поля с кукурузой. Тогда был ноябрь, и кукуруза уже высохла. Но и сейчас ее так и не убрали. Оказалось, поля эти принадлежат тому самому гражданину Грузии. 

Деревня Казимирово. Административный центр одноименного сельского поселения. Бывший показательный совхоз-миллионер. Тут все бывшее. Как совхоз, так и огромный пустующий центр культуры, который перенесли в школу, так как тут он оказался никому не нужен. Да и отапливать такое большое здание дорого. В местной школе на уроке танца мы нашли и главу местной администрации Валентину Савинене. Ее кабинет - это и образовательное учреждение, и дом культуры, где учат танцам - все находится в одном месте. 

Про проблемы заговорили – стандартный набор, как и везде: работы нет, местные в поисках хоть какого-то заработка разъезжаются кто куда, пьют, на земле работать не хотят. «Но мы надеемся, - резко меняет тональность беседы Валентина Савинене, и в ее голосе появляется какая-то твердость, даже резкость. - Надеемся, что придет инвестор, возьмет наши земли». Кстати, по слухам, и тут загадочный предприниматель из Грузии скупил земли и года 4 назад начинал строить свинарник. Но кредитные деньги у него якобы закончились, поэтому он все и забросил. Неубранные поля кукурузы также принадлежат ему. 

Весь день, пока мы с водителем ездили по Руднянскому району, я звонила заместителю директора бывшего пищекомбината. Ни он, ни его секретарь так и не ответили ни на один мой звонок, наверняка зная, что я приеду. Директором этого пищекомбината оказался тот самый гражданин Грузии, который владеет землей и фермами практически всего района. Не знаю, на самом деле он был в отпуске или просто не хотел общаться с журналистами. Но мне так и не удалось узнать о его дальнейших планах по поддержке нашей российской экономики в импортозамещении. В целом, мне показалось чудом, что в нынешней реальности еще хоть что-то в этой области живет и работает.

Вот так, опытным путем, я и усомнилась в словах людей, которые из Москвы транслируют нам обещания о том, как моментально возродится из пепла наше сельское хозяйство, и что никакой кризис нам не страшен. Я увидела, что люди, которые хотят жить и работать на той земле, на которой родились - никому не нужны. Сами себя мы конечно бы прокормили - если бы не разрушили советское наследие. Но, может не нужно верить глазам своим – и на самом деле я попала в «единственный» неразвивающийся район России?